12 мая этого года в подъезде неизвестные убивали нашего сотрудника Игоря Домникова. Мстили или ему, или его коллеге по газете, который живет в том же доме. Два месяца врачи НИИ нейрохирургии им. Бурденко боролись за его жизнь. Но в воскресенье Игорь не выдержал. «Он просто очень устал», — сказала его жена Рита.
        Не приходя в сознание, Игорь умер. Следствие продолжается.

       Есть градообразующие люди.
       Если погибают градообразующие предприятия, то и город тихо стирается с земли. Но если человек, образовавший город, погиб, то города — живут.
        У предприятий товар — материя.
        У человека — душа.
        А души — бессмертны.

        Игорь Домников погиб. Но его город живет. В городе этом мама, папа, жена, сын, друзья. И те, кому он дал в руки волшебные буквы.
        Буквы будут складывать в слова, из слов будут строить дома, улицы, скверы, скамеечки для поцелуев и распития спиртных напитков...
        Словом, город будет расти.
        В городе этом появился образ — «домниковская тема». Никто не знает, что это такое. Точнее, знает, но не может сформулировать. Ну просто и непонятно — эта тема Домникова.
        В профессии вырос свой город им. Домникова.
        По городу, по переулку, спотыкаясь о кильки в томатном соусе, о бычки «Беломора» и разбросанные домашние тапочки, искала его слава.
        Но он прятался от нее, будто она могла разрушить его город. Могла. И он чуть с ней не встретился.
        Но слава была женщиной. Ее можно динамить две, три жизни. Но от нее не скроешься.
        Она к нему пришла.
        В этом городе вместо ключей с ордером выдается любовь. Нет любви — ты бомж. Все двери, глаза, губы, объятия, души — всё закрыто.
        У Домникова был Золотой Ключик. Он истово и терпеливо любил.
        Я не знаю, была ли взаимность: все-таки у города свои тайны. Но если город будет жить — значит, любовь эта была взаимной.
        Игоря Домникова больше нет. В городе на черных скамейках распиваются спиртные напитки и звучат вопросы:
        — Он два месяца был в коме. И ушел. Может быть, мы плохо его звали? И он ушел.
        Нет. Все не так.
        Он ушел потому, что где-то надо строить Город.
        Он ведь строитель.
        Это душа дается навечно. А тело — лишь на время. Поэтому строители о нем не очень-то думают. Это не плохо и не хорошо, потому что это просто — Жизнь.
        И Домников жил 42 года. Как сказал бы сам: по градусу дошел до коньяка.
        Есть градообразующие люди.
        Значит, есть и Города.
       
         МЫ
        "Новая Газета" №31 20.07.00